4 ноября на страницах газеты «Культура» был размещен материал Сопредседателя Партии Великое Отечество, руководителя Национально-патриотической фракции ПВО В.Е. Хомякова. В статье Владимир Евгеньевич повествует читателям об истории праздника Дня Народного Единства и проводит параллели с современностью.
Предлагаем публикацию Вашему вниманию.
Источник: http://portal-kultura.ru/articles/obozrevatel/12453-ne-dorosli-do-edinstva/
«Пожалуй, ни один из официальных праздников современной России не вызывает столько споров, как 4 ноября — День народного единства. Власти пытаются устроить праздник «всеобщей толерантности» с фольклорными плясками и коллективным поеданием блюд национальной кухни. Русские этно-националисты — по максимуму отыграть тему Бирюлево на «Русском марше». Коммунисты — лишний раз прокричать, будто праздник придуман с единственной целью: не отмечать 7 ноября… В общем, в этот день демонстрируется по большей части не народное единство, а его практически полное отсутствие.
Истинное же национальное единство достигается только вокруг объединяющей идеи и общих ценностей. Лишившись их, Россия во все времена неминуемо скатывалась к развалу и анархии. Так было и совсем недавно — в 80-е и 90-е, и сто лет назад — в начале XX века, и 400 лет назад — во времена Смуты XVII века, едва не погубившей нашу страну и народ. Именно преодоление этого одного из ужаснейших моментов нашей истории и восстановление практически с нуля российской государственности как раз и праздновалось в России 4 ноября — на день Казанской иконы Божией Матери. Праздновалось крестными ходами и молебнами во всех храмах в течение трехсот лет, до самой новой смуты — революции.
Так что не надо приписывать новый старый праздник инициативе либеральных элит — они-то как раз ни при чем. Его возобновление известные мне общественные активисты буквально вырывали у власти в течение нескольких лет. Так же, как несколько лет пришлось биться со светской и церковной бюрократией, чтобы пробить установку у кремлевской стены памятника патриарху-мученику Гермогену — главному идеологу национального освобождения России от иноземной оккупации в XVII веке. И только когда после двух лет этой борьбы патриарх Кирилл благословил деятельность по прославлению святого Гермогена и установку ему памятника, дело сдвинулось с мертвой точки — власть дала добро, а у спонсоров вдруг нашлись деньги. Создания же в Москве хотя бы одного музея, посвященного спасению Отечества в 1612 году, добиться так и не удалось — даже по случаю 400-летнего юбилея этого события.
Отчего же либералы во власти, с легким сердцем соглашавшиеся праздновать 200-летие Бородинской и 70-летие Сталинградской битвы, при упоминании 400-летней годовщины прекращения Смуты упирались до последнего? С либеральным крылом РПЦ, до последнего саботировавшим памятник Гермогену, все ясно — несгибаемый патриарх, пламенными призывами поднимавший народ на борьбу с интервентами и принявший за это мученическую смерть, остается немым укором всем «теплохладным» клирикам нашего века. Но чем, спрашивается, не угодили либералам Минин и Пожарский, чей подвиг отмечен потомками памятником — кстати, единственным, поставленным на главной площади Москвы?
Это становится понятным, стоит только примерить некоторые события 1612 года к реалиям нашего времени.
Какие цели провозглашало ополчение Минина и Пожарского? Изгнать из Москвы ляхов и русских воров. То есть, говоря современным языком, — иноземных оккупантов и их приспешников из числа доморощенных предателей. А кроме того — посадить на престол русского православного царя. Сейчас бы сказали: вернуться к собственным ценностям и национальной власти.
Именно под эти цели, получившие после пламенных призывов Гермогена широчайшую общественную поддержку, нашлись качественно новые лидеры: как среди людей из народа (Кузьма Минин), так и среди немногочисленных не предавших интересы страны представителей элиты (князь Дмитрий Пожарский).
Именно эти люди сумели предложить все еще расколотому обществу единственно возможный в таких условиях механизм формирования народного единства. Ведь ополчение набиралось отнюдь не из ангелов, а из профессиональных вояк, десять лет сражавшихся в разных лагерях друг против друга, с руками по локоть в братской крови. Что предложили Минин и Пожарский? Да то же самое, что можно и нужно предложить теперь: «Начинаем с чистого листа! Кто идет спасать Родину — тот наш. Кто нет — чужой. Кто умеет — будет воевать. Кто не умеет — будет кормить и оплачивать тех, кто умеет».
Далее на общее дело потребовался ресурс, и тогда Минин добровольно отдал в общий котел треть всего, что имел. После чего с полным моральным правом и заручившись абсолютно демократическим решением веча, обязал каждого, кто сам не воевал, отдать пятую часть своего имущества. Тем, кто прятал кубышки, рубили руки, а их детей продавали в холопы. В итоге на ополчение, как говорят, скинулась даже нижегородская еврейская община, которую как не православных никто к этому не обязывал. А татары и башкиры даже прислали на помощь свои отряды — потому что тоже хотели быть «своими». Кстати, было это всего через полвека после «завоевания Казани»! Вот вам народное единство — самое что ни на есть настоящее. Затем ополчение, постояв и окрепнув в Ярославле, двинулось на Москву, формируя новую власть и по пути развешивая по деревьям «русских воров» — предателей и разнообразных «революционеров».
У Москвы ополченцы встретили казаков — бывших сторонников Болотникова и Лжедмитрия Второго. Взаимных счетов у обеих сторон хватало. Однако, когда дошло до боя с общим врагом, они, позабыв прошлое, дрались вместе, разгромили превышающую их численно армию гетмана Ходкевича и взяли Москву. И, наконец, абсолютно демократическим путем на Земском соборе избрали ту систему власти и того царя, которого пожелали. То есть полностью восстановили национальный суверенитет.
Едва ли не все перечисленное с теми или иными поправками оказывается вполне актуальным и для нашей эпохи. Именно поэтому 4 ноября — действительно наш общенародный праздник. Не высосанный из пальца, как считают некоторые, не монополизированный какой-либо одной партией и даже каким-либо одним народом. А действительно общенародный. Только мы сами еще пока этого не поняли. Возможно, не доросли».